Утром я просыпаюсь одна. За окном серой пеленой идет дождь. Я разбита, все тело болит, вылезать из постели не хочется совершенно, но желудок уже урчит от голода. Вчера мы с Полом вспомнили об ужине только когда все кафе и рестораны в округе уже закрылись, и мне пришлось довольствоваться пачкой орешков и пакетиком сока из мини-бара.
Я приподнимаю одеяло и шевелю ногой. Болит не так сильно, как вчера, но сегодня я вряд ли смогу нормально ходить.
Я встаю, заворачиваюсь в покрывало и, прихрамывая, выхожу в гостиную. Пол, как всегда свежий и гладко выбритый, сидит на диване с ноутбуком на коленях.
– Доброе утро.
– Доброе утро. Уже весь в работе?
Он кивает.
– Все-таки здорово, когда каждый занимается тем, что ему интересно.
Конечно, я просто в восторге от того, что буду путешествовать одна. Я вздыхаю. Нет, Пол прав, мы вчера все решили. В конце концов, это лучше, чем возвращаться домой раньше времени. Да и к тому же, теперь я уверена, что Пол остался только ради меня. Ведь очевидно, ему не терпится вернуться, потому что работать отсюда не совсем удобно.
– Как твое самочувствие?
– Все нормально, только нога немного болит.
– Может, все же сходим к доктору?
Я мотаю головой.
– Сейчас меня спасет только плотный завтрак.
– Хорошо, – Пол отставляет ноутбук и тянется к телефону. – Да, доброе утро. Нам как обычно. Да. И капучино.
– Спасибо. – Я иду в сторону ванной.
– Куда ты сегодня едешь?
– О, сегодня придется валяться в постели, – говорю я с искренним сожалением, глядя на Пола из-за плеча.
– Да? – по тону кажется, что он ждал другого ответа.
– Думаю, сегодня ногу лучше не нагружать. И нормально ходить я еще не смогу.
– Ну хорошо, только я весь день буду занят работой.
– Я понимаю, – киваю я. – Постараюсь тебя не отвлекать.
После завтрака я возвращаюсь в кровать и беру ноутбук. Раз я все равно буду валяться в кровати, можно посмотреть кино. «Дневник Памяти», например. Или «Римские Каникулы». О. «Унесенные ветром».
Я включаю фильм и беру карандаш с блокнотом. Я люблю рисовать, пока смотрю фильм, не особенно задумываясь над тем, что рисую. Картинка складывается сама собой, и это очень интересно. К тому же, я не люблю сидеть совсем без дела, а рисование отлично нагружает руки и, к тому же, помогает не забыть наработанные навыки.
Я полностью погружаюсь в перипетии отношений Скарлетт и Ретта, наблюдая, как изменилось мое отношение к героям за те несколько лет, которые я не смотрела фильм. В этом прелесть классики – взрослея, пересматривать или перечитывать любимые произведения и находить в них новую глубину и смыслы.
Рисунок почти готов. Любопытно: девушка сидит, обхватив руками колени, и смотрит вдаль. Я пару раз моргаю. Картинка выглядит, как иллюстрация к рассказу о Лоре и Даниэле. Я же обещала Полу не возвращаться к этой истории. Я отбрасываю блокнот. «Унесенные ветром» заканчиваются.
– Пол, давай посмотрим кино вместе, – прошу я, помня, что обещала его не отвлекать.
– Прости, – в голосе Пола слышится сожаление. – Я уже взялся за работу. Я не могу так просто бросить ее.
– Ну у тебя же отпуск.
– Мы вчера обо всем договорились, разве нет? Я думал, мы все решили, и больше не будем возвращаться к этому разговору.
Все как обычно. Пол снова пытается надавить на мою сознательность, на то, что наши отношения построены на взаимном уважении к интересам друг друга. Но я не хочу быть умной и рассудительной. Я хочу укутаться в одеяло, прижаться к мужу и провести этот день в постели, смеясь над какой-нибудь глупой комедией. Я даже согласна на ужастики, которые он так любит.
– Пол, я все понимаю. Мы договорились, и я надеюсь, что завтра нога пройдет, и я смогу куда-нибудь поехать. Но сегодня я дома, и я хочу побыть с тобой.
– Я же все объяснил, – теперь в голосе Пола слышится раздражение. – Ты опять ведешь себя, как ребенок. Я что, должен сейчас бросить дело? Я уже начал изучать документы, в понедельник назначил встречу с клиентом. К этому времени у меня должна быть разработана стратегия защиты. Сейчас мне нужно понять дело хотя бы в общих чертах, потом запросить необходимые документы, посмотреть законы, изучить аналогичные дела, потом…
– О, ладно, ладно, – сдаюсь я. – Я поняла, можешь не трудиться.
– Ты же знаешь, я вот-вот стану партнером. Это наше будущее. Будущее для наших детей. Наш дом в пригороде. Почему я снова и снова должен тебе все это объяснять?
– Хорошо! – резко отвечаю я, стараясь скрыть обиду в голосе. – Я же сказала, что все поняла.
Я вылезаю из кровати и иду в ванную, несколько раз ополаскиваю лицо прохладной водой, пытаясь заглушить обиду. Хотя, собственно, чему я удивляюсь? Это обычное поведение Пола.
Сегодня я валяюсь в постели и смотрю сериалы, а завтра поеду в Мюнхен. Ну и что, что одна. Это лучше, чем ничего.
Взгляд падает на кучу одежды, сваленную в углу у раковины. Вчера я так устала, что даже не убрала ее из ванной. Надо бы сдать ее в прачечную, раз я все равно сегодня дома.
Я нагибаюсь, сгребаю вещи в охапку, и мне на ноги падают тетради в кожаных обложках. Черт! Дневники Даниэля.
Зачем я их взяла? И куда теперь их девать? Чертов егермейстер. Я схватила тетради, поддавшись порыву и не думая о последствиях.
Верчу дневники в руках. Ужасно любопытно, что там написано. В конце концов, я сказала Полу: «Больше никакого Эрвина Вольфа». Я не говорила ничего такого про историю Даниэля и Лоры. Да, конечно, Эрвин Вольф неразрывно с ней связан, но кому станет хуже, если я прочитаю дневники? Тем более, заняться сегодня все равно нечем.
Я засовываю дневники под халат, почему-то инстинктивно пытаясь спрятать их от Пола, словно они – что-то очень личное, секретное, не для посторонних глаз. Но ведь Пол не посторонний. Хотя – это для меня дневники волшебные и таинственные, для Пола же они, скорее всего, будут грудой старой бумаги, на которую не стоит тратить время.
Я возвращаюсь в кровать, закутываюсь в одеяло, подгибаю ноги и разглядываю тетради. Видно, что они добротно сделаны: толстая кожаная обложка, плотные страницы, яркие чернила – благодаря этому письмена все еще можно разобрать. Удивительно, что дневники сохранились в таком хорошем состоянии, иначе никто никогда не узнал бы подробностей этой странной и печальной истории. Остались бы только воспоминания о страхе, о привидениях и смертях. И совсем ничего – о любви.
Я нахожу первую запись и погружаюсь в чтение.
– Моника, может, сходим пообедать?
Я вздрагиваю и инстинктивно прикрываю дневник, заложив палец между страницами. Смотрю на время. Ого, уже обед.
– Пойдем, – отвечаю я, засовывая дневники под подушку.
– Как нога?
– Я думаю, я смогу идти, только буду немного хромать.
– Мы можем заказать обед в номер или доехать на такси.
– Нет, не стоит. Я хочу пройтись. – Читать дневник, написанный в позапрошлом веке, не так интересно, как казалось. Нужно разгрузить голову.
На улице свежо и пасмурно. Смотрю прогноз: завтра обещают хорошую погоду. Может быть, мне удастся уговорить Пола съездить со мной хотя бы в Мюнхен?
– Ты опять хочешь в кафе Хайке? Может, сходим в другое место? – вдруг спрашивает Пол.
– Ну нет, у Хайке очень вкусно. И я все еще не попробовала ее фирменный яблочный штрудель.
– Как скажешь.
Сегодня посетителей мало, и мы занимаем самый лучший столик у окна. Хайке тепло улыбается нам и подает меню.
– Я такая голодная, – бодро говорю я, вспоминая, что второй день нормально не обедала. – Так, салатик, штрудель, эм-м-м-м… похлебка?
– Вы готовы сделать заказ? – слышу я звонкий голос. Около столика стоит дочка Хайке, которая обслуживала нас в прошлый раз. Тот же неизменный черный передник, белая кружевная блуза, две светлые косички. Она с улыбкой переводит взгляд с меня на Пола.
– Я да, – киваю я, углубляюсь в меню и перечисляю блюда.
– А теперь вы, – она лучезарно улыбается Полу. Мне показалось, что она даже как-то выгнулась, чтобы представить свою фигуру в еще более выгодном ракурсе. Я перевожу взгляд на Пола, но он выглядит совершенно невозмутимым, словно рядом с ним и не стоит роскошная блондинка с декольте. Я сразу же успокаиваюсь, но мне все равно неприятно, и я с нетерпением жду, когда Пол сделает заказ.
Опять моя паранойя. Ну и что, что официантке понравился Пол? Ведь самое главное – как реагирует на такое внимание он, а он, как обычно, равнодушен.
И я еще возмущалась, когда Пол приревновал меня к бармену.
– Что-то не так? – голос Пола прерывает мои мысли.
– Нет, все хорошо, – я смотрю на него и широко и искренне улыбаюсь. – Просто задумалась.
– Какие планы на завтра?
– Наверное, Мюнхен, – официантка ставит передо мной сок и овощной салат. – Поехали со мной?
– Нет, – Пол морщится. – И давай больше не будем поднимать эту тему. Я остаюсь здесь и работаю, ты путешествуешь. Самое главное – чтобы твоя нога зажила, иначе получится, что мы зря остались.
– Думаю, завтра все пройдет.
– Вот и отлично.
После обеда мы возвращаемся в номер, Пол снова садится за ноутбук, я – за дневники.
Заканчиваю я за полночь. Быстро моргаю, пытаясь расслабить уставшие глаза. На то, чтобы разобрать текст, уходила уйма времени: страницы оказались переполнены мелкими деталями, которые не имеют никакого отношения к истории, философскими размышлениями о смысле жизни и о счастье. К тому же, у Даниэля был не самый лучший почерк, да и буквы местами выцвели.
Но все же чтение меня полностью захватило. Даже Пол давно вернулся в реальный мир из своего увлекательного мира законов, юридических терминов и судебных решений: сейчас он смотрит ужастик и пару раз предлагал мне присоединиться, но я не смогла оторваться от дневников. А теперь, когда я закончила, вопросов у меня стало еще больше.
В дневниках была от силы десятая доля того, что я услышала от Эрвина. Он рассказывал историю в мельчайших деталях, описывал даже мысли и чувства Даниэля и Лоры так живо, что я словно своими глазами видела все, что произошло полтора века назад. Того, что написал Даниэль, явно недостаточно, чтобы сложить такую полную картину.
Эрвин говорил, что собирал информацию тщательно, по крупицам, много лет – но откуда он мог брать ее, если не из мемуаров Даниэля или Лоры? Ведь правду, кроме них двоих, не знал никто. Получается, что большую часть рассказа Эрвин сочинил? Для чего? Чтобы произвести впечатление? Это возможно – ведь притащил же он меня в пещеру, чтобы его рассказ подействовал сильнее. И добился своего.
Я невольно вспоминаю вчерашний день. Эта история так тронула меня, что я расплакалась. Я надеялась, что дневники дадут мне еще больше сведений, но нет – я не узнала ничего нового.
Я вздыхаю и вытягиваю затекшие ноги. Почему Эрвин думает, что я смогу ему помочь? Вряд ли я всего за пару дней сделаю то, что ему не удалось за несколько лет. И самое главное – зачем ему это нужно? Ведь он сам признался, что считает Даниэля виновным. Да и Даниэль, судя по его записям, считал так же. Убийства начались, когда он поселился в лесу, и закончились с его смертью. Ну, не считая появившихся позже убийц-подражателей. Даниэль был психически болен. Конечно, он мог убивать непреднамеренно, но все-таки убивать.
Тогда почему Эрвин так упорно ищет доказательства его невиновности? Зачем тратить силы и время, если и так знаешь ответ?
Я вылезаю из постели и подхожу к окну. Смутное беспокойство, которое поселилось в глубине души после рассказа Эрвина, только усилилось.
И все же… откуда он знает так много? Может, Лора тоже вела дневники и описывала историю своей любви подробнее и ярче? Может, в пещере есть что-то еще?
Нет. Прекрати. Никакой пещеры.
Я заглядываю в гостиную. Пол полулежит на диване, из-за спинки торчат только его затылок и скрещенные ноги на пуфике. На экране девушка мечется по темному коридору, видимо, убегая от чего-то ужасного.
Что делать с дневниками? Не могу же я увезти их с собой. Их нужно вернуть. Конечно, самый простой и очевидный вариант – отдать дневники Эрвину. Но тогда мне придется нарушить обещание, которое я дала Полу. И самой себе. И еще, придется признаться Эрвину, что дневники у меня.
По какой-то причине глубоко внутри я чувствую себя так, словно украла их, и мне совсем не хочется, чтобы Эрвин об этом знал. Это нелогично – ведь он сам подогрел мой интерес, он хотел, чтобы я помогла ему, но, тем не менее, меня не отпускает ощущение, что я взяла чужую вещь без спроса.
Я тяжело вздыхаю. Похоже, выбора у меня нет.
Придется идти в пещеру самой.
Нет, это безумная идея.
Но что еще я могу сделать? Отправить дневники почтой?
Так. Спокойно. Теперь я знаю, что от города до пещеры можно дойти меньше, чем за час. Я возьму бумажные карты и навигатор – ведь я видела, как Эрвин пользовался ими, значит, и у меня получится. Если все сделать быстро и четко, я вернусь к обеду. А после можно будет съездить в какой-нибудь туристический городок неподалеку, чтобы было о чем рассказать Полу вечером.
Боже, я сошла с ума. Я не должна лгать Полу. Но какая у него будет реакция, если я скажу, что снова собралась в лес? Он точно решит, что я не в себе, и ни за что не отпустит.
На самом деле, я уже все решила, и сейчас просто пытаюсь придумать себе оправдания. За то, что опять собираюсь подвергнуть себя опасности. За то, что собираюсь солгать Полу. Снова.
Я выхожу в гостиную, Пол оборачивается и смотрит на меня.
– О, Моника, ты пришла на самом интересном месте, – он указывает на экран. Оттуда на меня наступает что-то черное, бесформенное, с пустыми глазницами. Я быстро зажмуриваюсь и отворачиваюсь. Пожалуй, на ближайшее время страшилок мне хватит.
– Я спать. Если будешь смотреть свой ужастик, спокойной ночи.
– Спокойной ночи. Ты определилась с планами?
– Да, нога не болит, так что завтра поеду куда-нибудь, – бодро отвечаю я, стараясь, чтобы фраза звучала естественно и не выдала мой маленький секрет.
Секрет от Пола. На душе снова становится мерзко.
– Хорошо. Я рад, что ты больше не сердишься.
– На тебя сложно сердиться. Ты адвокат, ты всегда повернешь факты в свою пользу.
Пол самодовольно усмехается:
– Вообще-то я стараюсь всегда прийти к компромиссу.
– Спасибо. Сладких снов.